|
ПРЕДИСЛОВИЕ
Коллекция курдских рукописей, собранная А. Д. Жаба и хранящаяся в Ленинградской Государственной Публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина(1) содержит два списка курдской литературной версии поэмы «Лейли и Меджнун»(2) Первая из них принадлежит поэту XVIII в. Харису Битлнси (…); автором второй, прозаической, версии является курдский ученый и писатель XIX в. Мела Махмуд Баязиди. Как выяснилось при сличении текста обеих рукописей, версия Мела Махмуд Баязиди представляет лишь прозаический пересказ поэмы Хариса Битлиси(3). Из этих рукописей впервые становится известно о существовании курдской литературной обработки сказания о любви Лейли и Меджнуна: до настоящего времени считалось, что сюжет этот бытует у курдов только в фольклоре(4)
Имя автора поэмы — Хариса Битлиси, судя по имеющимся у нас данным, до сих пор неизвестно в научной литературе. Поэма не содержит каких-либо автобиографических данных; нет их и в другой поэме Хариса Бнтлиси — «Юсуф и Зулейха»,также известной только по рукописнаой коллекции А. Д. Жаба(5).
Дата написания поэмы «Лейлн и Меджнун» зашифрована в хронограмме (…)что по абджаду составляет 1172 г. х. — 1758-59 г. н. э.
А. Д. Жаба считает, что поэма Хариса Битлиси — всего лишь курдский перевод поэмы Низами, согласиться с этим довольно трудно(6). Правда, основная сюжетная канва повествования та же, что у Низами, однако в поэме Хариса Битлиси есть ряд эпизодов сюжетного характера, отсутствующих у Низами (плачущий младенец — Меджнун успокаивается только на руках у красивой кормилицы; Лейли и Меджнун обмениваются в школе книгами, чтобы иметь предлог лишний раз увидетьсяб Меджнун, надев овечью шкуру, вместе со стадом приходит в стан Дейли; Иьн Селям погибает, растерзанный зверями; завещание матери Меджпуна и др.); в поэме Хариса Битлиси отсутствуют некоторые персонажи поэмы Низами (Салим-амирит, Салам Багдада) и связанные с ними эпизоды (Салим-амирит навещает Меджпуна; Салам Багдади знакомится с Меджнуном, слушает его стихи, запоминает их и привозит в Багдад). Кроме того, в поэме Битлиси нет соответствий первым 14 главам Низами.
Таким образом, назвать поэму Хариса Битлиси просто курдским переводом поэмы Низами нельзя. Харис Битлиси не ссылается ни па кого из своих предшественников и ничего не сообщает об источниках написания поэмы. Во вступительных главах он говорит, что причиной написания поэмы явилась якобы просьба курдской девушки перевести поэму
«Лейли и Меджнун» с персидского на курдский:
.....
Pirsî be wî miraz meknûn
Ku Tercemekî ji Leyl û Mecnûn
Kurdî tu wezinkî da bizanîn
Lew em çu be farsî nizanîn ( 7)
В такую весну, рассыпающую цветы,
Выл я у своей возлюбленной.
Жил я в разрисованном дворце,
Прекрасном, благоустроенном и убранном коврами.
Сидел [однажды] я возле окнна
И смотрел на долины и просторы.
.....
Вдруг увидел я, что двери раскрылись
И в них появилась солнцеликая.
Сперва она приветствовала меня,
Расспросила меня [о моем состоянии] и обрадовала мое сердце,
Села она и [своими преисполненными] милости и благородства устами
Повела разговоры.
Мы говорили обо всем,
И разговор наш зашел о том,
Как прекрасны стихи и размеренная речь,
Их любят и знатные и простолюдины.
Она выразила свои предложения,
Свои настойчивые просьбы и мольбы.
Я спросил ее — в чем ее тайное желание.
Она сказала: «Переведи „Лейли и Меджнун",
Переложи [ее] на курдский [язык] в стихах, чтобы мы узнали ее,
Мы ведь не знаем персидского».
Такое объяснение причины написания поэмы, по-видимому, не что иное, как литературный прием. Поэт сообщает, что он написал свою поэму в очень короткий срок — всего за девять дней:
.....
Halî me ji ser ve iptida kir
Neqidik çû nîw me sehrwa kir
Ne roj temam paș Newroz
Em bûn bidil edîm endoz (8)
Я тут же приступил к [делу],
И так как не было [под рукой] монеты высокого достоинства,
то я [пустил в ход] монету низкого достоинства.
Целых девять дней после Ноуруза
Усердно занимался я вышиванием на козьей коже.
По объему поэма Хариса Битлиси невелика — она насчитывает всего 740 бейтов (24 главы).
Первые две главы посвящены традиционному восхвалению Аллаха и пророка, за ними — глава, в которой поэт говорит о причинах написания книги; затем начинается повествование. В поэме можно выделить следующие основные части:
1. Вымаливание сына отцом Кайса.
2. Зарождение любви Лейли и Кайса.
3. Попытки влюбленных скрыть свою любовь.
4. Скитания Меджнуна в пустыне.
5. Паломничество к Каабе.
6. Неудачное сватовство отца Меджнуна.
7. Сватовство Ибн Селяма.
8. Вмешательство Ноуфаля.
9. Замужество Лейли.
10. Второй период скитаний Меджнуна в пустыне.
11. Встреча Лейли и Меджнуна.
12. Смерть родителей Меджнуна.
13. Смерть Лейли.
14. Смерть Меджнуна.
Основная идея поэмы Хариса Бнтлиси — воспевание большой, страстной и преданной любви и резкий протест против цепей узаконенной морали, против косности и деспотии родительской власти. Так, в поэме мать Лейли, несомненно из самых лучших побуждений, продиктованных материнскими чувствами, произносит:
...Ах ты беспутная, негодная)
Услышала я сейчас новость,
Что влюбился в тебя тут какой-то молодчик,
Не годится, чтоб и ты в того юношу
Влюбилась, н сердце бы твое затрепетало!
Я расскажу отцу, родным и знакомым.
Они чашами выпьют твою кровь.
Девушкам подобает стыдливость н скромность,
А иначе нм лучше вовсе не рождаться на свет.
Не годится, чтобы повсюду говорили [о тебе],
И чтобы ты потеряла стыд и благопристойность.
(бб. 212—224)
Харис Бнтлиси не стремится особенно идеализировать своих героев: они в полной мере наделены всеми земными человеческими качествами — хорошими и дурными. Так, Лейли и Кайс, еще будучи в школе, не ограничиваются только вздохами и тайными любовными переживаниями, они пускаются на всякие ухищрения, чтобы беспрепятственно видеться: под предлогом игры в «гляделки» они часами смотрят друг другу в лицо или умышленно обмениваются книгами и аспидной доской, чтобы лишний раз увидеться вечером, после школы.
Лейли очень искусно притворяется и в ответ на упреки матери наивно уверяет, что она не знает даже, что означает самое слово «любовь». «Что это — птица, ангел, зверь или человек?».
Ибн Селям Хариса Битлиси не умирает, безропотно покорившись судьбе, снедаемый недугом неразделенной любви к Лейли, которая не подпускает его к себе, как это происходит у Низами и у других авторов; доведенный до отчаяния Ибн Селям решает убить Меджнуна, чтобы, избавившись от соперника, овладеть сердцем Лейли.
Мать Меджнуна, умирая, не произносит слов раскаяния п всепрощения, как это должна была бы сделать благочестивая мусульманка; перед смертью она проклинает Лейли, вымещая всю боль и страдания, причиненные ей безумием единственного сына, и завещает вырезать на своем надгробии слова: «Ах Лейли! Вздыхать и горевать бы тебе до самого судного дня!».
Интересную подоплеку в поэме Хариса Битлиси получает эпизод с нищенствующей старухой, которая водит па цепи пленника. Эпизод этот, малопонятный в поэме Низами и у большинства других авторов, получает реальное объяснение в поэме Хариса Битлиси. Здесь человек, которого водят на цели, оказывается кровником: он совершил убийство и не в состоянии уплатить выкуп за кровь убитого. Родственники убитого согласились ждать выплаты требуемой суммы, которую кровник взялся собрать, выпрашивая милостыню. И вот один из родственников убитого водит его на цепи, рассказывая всем его историю, и просит милостыню на выкуп для закованного в цепь кровника.
Однако, несмотря па такую реалистичность и жизненность характера поэмы Хариса Битлиси, она не лишена элементов мистицизма: Меджнун, сначала одержимый страстной и самой земной любовью к Лейли. впоследствии отказывается от Лейли и убегает от нее в горы. После смсмерти Ибн Селяма, когда, казалось бы, уже ничто не препятствует соединению влюбленных, реальная Лейли оказывается ненужной Меджнуиу. Он уже не Меджнун, а лишь та оболочка, в которой живет созданный им образ идеальной Лейли. Сама Лейли в конце концов тоже смиряется с мыслью о вечной разлуке с любимым в этом мире:
Разлука для меня — адское пламя,
Но я не теряю надежды — бог милостив!
[И хотя] мир стал для меня адом и геенной,
Я уповаю на всепрощающего владыку!
[Надеюсь], что взамен терзаний разлуки,
Мы (обретем] соединение в раю.
Без недоброжелателей, вдвоем
Сядем вместе, [как] близкие друзья.
(бб. 597—600).
Самая концовка поэмы - глубоко реалистична: поэт показывает раскаяние н ужас при виде смерти Лейлн и Медж-нуна тех людей, которые при жизни влюбленных неустанно преследовали их подозрениями и клеветой, делая все, чтобы не допустить их соединения. Поэт осуждает этих недалеких людей «с черным сердцем и белым зрачком», людей, которые «не ведают, что творит»; они мелко преследуют и травят свою жертву в угоду «узаконенной морали» или просто от праздного безделья, совершенно не представляя себе возможности трагической развязки, и довольно искренне раскаиваются, когда такая развязка наступает.
Эта же мысль и почти в таких же выражениях звучит в поэме «Мам и Зин» замечательного курдского поэта-гуманиста XVII в. Ахмеда Ханн.
Таких людей Харис Битлисн показывает как бы между прочим и этим достигает большой силы в изображении: когда Меджнун. изнывая от тоски и разлуки, под видом нищего подошел к шатру Лейлн. которая, узнав его, бросилась навстречу. и когда
Оба они [стояли] друг против друга, томимые желанием,
Ошеломленные красотой [друг друга], опьяненные и влюбленные,
(б. 400).
вдруг появился один из «нечестивых сплетников» и
Закричал ом: «Вот.Меджнун!
Схватите и убейте [его], я буду [отвечать] за [его] кровь!»
(б. 402).
Строгий блюститель морали и нравственности, он готов взять на себя выкуп за кровь, лишь бы не допустить недозволенной радости свидания влюбленным.
Написана поэма на северном диалекте курдского языка (курманджи), на котором создавалось подавляющее большинство произведений курдской средневековой литературы. В лексике много арабизмов и персизмов.
По форме поэма представляет месневи, в размере хазадж (…….)Размер этот, строго выдержанный в местах, наиболее насыщенных арабизмами (вступительные главы), сплошь и рядом нарушается там, где превалирует курдская лексика. Это объясняется, по-видимому, сильным влиянием курдской народной поэзии, которая основана на силлабо-тоническом стихосложении и не знает деления слогов на долгие и краткие. Курдские поэты средневековья, пытавшиеся применять аруз, так и не смогли подчинить метрику народного стиха, основанного на количестве слогов и ударений, арабско-персидским метрам.
Поэма Хариса Битлнси, несомненно, не может быть названа оригинальной: в большей своей части опа основана, по-видимому, на поэме Низами. Наличие в ней эпизодов и деталей, отсутствующих у Низами, можно объяснить, вероятно, не только влиянием других литературных обработок сюжета, но и курдских фольклорных вариантов. Цель данной работы ограничивается публикацией неизвестного до сих пор литературного памятника. Подробное выяснение сюжетного сходства поэмы Битлиси с известными версиями сказания о Лейлн и Меджнуне и определение места этого памятника в ряду других литературных обработок этого сказания — предмет будущих исследований. Слишком мало у пас еще материалов (особенно фольклорных) для того, чтобы разобраться в сложной системе взаимосвязи, взаимодействия и теснейшего переплетения фольклорных и литературных версий этого сказания у народов Ближнего Востока и Закавказья. Задача выяснения этих вопросов не под силу одному исследователю, что уже отмечалось И. ІО. Крачковским и Е. Э. Бертельсом.
Не производя подробного сравнения поэмы Битлиси со всеми известными версиями, считаем, однако, нелишним отметить совпадение отдельных эпизодов в версии Хариса Битлиси и в одноименных поэмах Мактаби и Навои (Меджнун надевает овечью шкуру, гибель Ибн Селяма, растерзанного зверями; пленение Меджнуна войсками отца Лейлн; ...
.....
(1)См. ДА. Б. Руденко. Описание курдских рукописей Ленинградских собраний,М-Л 1961N
(2)Там же, стр. 61—63.
(3)Там же, стр. 63.
(4)Версия сказания на диалекте гурани, упоминаемая Г. Эте, о которой говорит Е. Э. Бертсльс, также, по-виднмому, фольклорная (Н. Еthé, Nеu-persiche Litteratur,— «Grundiss dег ігаnіchеп Рhilologie», Вd II, S. 246; Е. Э. Бертельс, Низами и Фузули, — «Избранные труды», т. II, М., 1962, стр. 313).
(5)М. Б. Руденко, Описание курдских рукописей, стр. 58.
(6)А. Д. Жаба, 'резюме «Leîly û Меcnûn», — рукопись ГПБ им. М. Е. Салтыкова-Щедрина.
(7) См. текст, бб. 103—115.
(8) Там же, бб. 116—117. |
